середу, 5 серпня 2009 р.

Opus Excrementus или океаны пустословия контемпорари арта

«Кич есть абсолютное отрицание говна в дословном и переносном смысле слова; кич исключает из своего поля зрения все, что в человеческом существовании по сути своей неприемлемо»
Милан Кундера, «Невыносимая лёгкость бытия», 1984


Скорее всего, можно сказать больше, кич – это стремление к говну как способу простейшей самореализации через эпатаж. Ситуация в современном искусстве похожа на анекдот: «Иногда тебя не замечают, игнорируют твой голос, даже слезы проходят мимо их внимания… Но стоит только один раз пёрнуть…» Само искусство же становится конкурсом на более громкий пук с более громкой претензией на гениальность. Но проблема тяжела: как вообще можно определить, где хорошее произведение, а где плохое? Вопрос стар, как мир, и его нерешенность только способствует размножению всяческих мошенников, выдающих экскременты за плод высочайшего творчества.
Рецепт успеха для начинающего кичера: сначала кушается банка гороха, потом производное организма выпускается в баночку, на баночку лепится бумажка с датой и материалом, из которого изготовлен продукт (в данном случае – горох). Затем это несется в центр современного искусства, выставляется перед меценатом. Меценат пытается поставить глаза обратно в орбиты, у него это получается с трудом. Он краснеет, белеет и спрашивает:
- Это фо такое?
Молодой художник не должен тушеваться, он надевает маску высшей степени удивления, и произносит с придыханием:
- Ка-а-а-ак?! Вы не понимаете?! Это же верх концептуальной выразительности, формирующей понимание бесполезности окружающей действительности посредством сознания того, что единственное настоящее творчество человека – это его экскременты!
У вас есть возможность перечитать этот текст с расстановкой, и вполне может быть, что вы из него даже что-то извлечете. Но для мецената эта скороговорка будет лишь кодом для взлома его сознания, и необходимым вербальным подтверждением достоинства экспоната.
Результат – музеи полнятся баночками с окаменевшим калом и бумажками с его составом и датой. Собираются в музее зрители. С одной стороны это интеллектуалы, с другой стороны те, кто усиленно под них косит. Становятся они и глазеют на шедевры. Самый смелый интеллектуал задает вопрос: «А в чем же смысл?» Стоящий рядом псевдоинтеллигент пояснить фабулу не сможет, но и дураком несведущим ему показаться не захочется, а посему он просто скорчит презрительную мину. Возможно, еще добавит: «Как вы не понимаете?!» Смелый интеллектуал заподозрит неладное, пойдет искать самого художника, дабы заплевать его и закидать банановой кожурой. Новатор контемпорари арта будет стоять ожидать его где-нибудь в зале экспозиции. И после вышеописанного вопроса начнет еще более вышеописанную скороговорку, подкрепляя ее неологизмами и узкоспециальным сленгом для пущего эффекта. В итоге у смелого интеллектуала остается два выхода: либо поверить художнику на слово и принять баночки как нечто недоступное его убогому мировидению, либо еще больше разъяриться, бросить художнику пару ласковых и удалиться восвояси.
Вопрос «кто из них прав?» - остается. Зная, что новатор сжульничал, обыватель может с уверенностью бросить в него камень, разоблачить и наказать. Но кто, черт побери, из этих личностей признается, что он – лжец?! Кто станет рубить под собой сук вместо того, чтобы рубить бабло?! Нет, наше время идиотами не славится, тем паче в понимании термина через роман Федора Михайловича. Поэтому ценителю остается потреблять горы материала сомнительного качества, выслушивая соревнующиеся в нелепости концепции или «фи!» в свой адрес со стороны рыб-прилипал интеллектуального движения.
Такие «рыбы» вооружаются кое-какой эрудицией, кое-каким знанием достаточно громких имен, в лучшем случае, собственной наглостью и эгоцентризмом на фоне определенной одаренности. А после этого создают среду интеллектуального гламура, где функцию страз выполняют те самые громкие имена и презрительные «фи!» в сторону осмелившихся задавать вопросы. Последние сразу попадают в разряд неучей, бездарностей и «вообще зачем вы сюда пришли». Смысла в таких обществах где-то столько же, сколько и в дорогих ночных клубах:
Зачем нам показывают вальяжно шествующих по красному коврику в двери нового сверхдорогого НК «звезд»? Какой смысл в такой модели успеха? У всех этих господ такие серьезные и пафосные выражения лиц, будто они совершают какой-то жутко важный ритуал, хотя они приезжают туда напиться и пострекотать о футболе-бабах-мужиках-сумочках-драгоценностях-машинах. Что-то похожее происходит и с интеллектуальными кругами. Вроде бы умные, даже талантливые люди собираются, а действо получается то же самое: спиртное, нелепые разговоры ни о чем и хвастовство собственной эрудицией. Или даже просто – образом эксцентрика. Так поступают подростки, так поступают юноши-девушки, так поступают взрослые и пожилые. Все довольны, спасибо за внимание.
Какая здесь может быть речь о сопротивлении, тем паче – о культурном? Получается, что даже сопротивление есть ничто иное, как страза на розовом костюме каких-нибудь «поющих трусов» от интеллигенции. Мы снова вращаемся вокруг «протеста ради протеста», бесцельной ломки всего, что можно сломать (по принципу вампиров из фильма «30 дней ночи») и попыток отрезать контемпорари арт от истории.
«Искусство» - «искусить» - «искушенный». Это слово этимологически обозначает мастерство, жизнь творчеством. Однако творит даже ребенок, но это не делает его «искусным мастером». Чтобы сделать свои творения искусством, нужна не только тяга к творчеству, но и знание выработанных предшественниками приемов. Когда сумеешь сделать то же, что и учитель, или лучше него, тогда обретешь право сделать уже что-то свое и называть это искусством. Если бы Малевич писал свой квадрат, будучи дилетантом, его можно было бы осмеять и посадить в психушку от греха подальше. Но суперматизм основал человек, прошедший все этапы художественного образования, а значит за всем этим уже есть то нечто, за которым могут идти увлеченные последователи. На жизнь имеет право всё, но вот на уважение и претензию – далеко не всё.
И зачастую действительно достойные художники, обладающие природным талантом, позволяющим им создавать прекрасное, минуя специальное образование, подают себя без претензии. Нет у них этого пустого пафоса, гремящих пустыми бочками концепций. Зато есть сила духа, пролитая в материальный мир через искусство. И, как ни странно, они сами стремятся познать то, чем занимаются, потому что видят в образовании новый горизонт, а не серую стену рамки. Вот это и есть контемпорари арт – где есть новизна, причудливость очертаний, даже изощренность, но нет пустоты и содержания новаторских баночек. Такое искусство и не стремится выдрать себя из истории, потому что оно достойно уже созданного, оно опирается на него, но при этом сохраняет своеобразие, не занимается повторением пройденного или плагиатом.
Пришла пора подумать, зачем все это обилие букв, недовольства и претензий к претензиям…
Кич в нашей стране не делает пользы искусству, потому что не имеет под собой никакой физической и идейной основ. У кичера нет ни достойного произведения, ни смысла его для жизни (я не говорю о «поучительности», я говорю хотя бы о той же «гармонии»). Есть только многословие, неспособное создать что-то реальное, даже запустить какую-либо выставку без поддержки наделенных деньгами. Есть пассивность, жалобы на непонятость и апелляции к Западу, который «нам поможет».
Сейчас нужно подумать о том, как нам избавиться от этого пустословия и культурного мошенничества, как заняться искусством, а не его пародированием. Для этого нужно, для начала, обратиться к истокам, поучиться у них, не бросать себя на уровень примитивности, изобретая велосипед наново, а оттолкнуться от уже имеющегося и создать нечто еще более интересное. Пусть это назовут эклектикой, но это будет новшеством, причем достойным. Потом нужно вспомнить о мастерстве. Не надо бросаться широко публиковать первое удачное произведение и создавать себе сомнительную славу, надо сначала достигнуть достаточного уровня в собственном творческом развитии. Тогда и произведение будет лучше, и слава прочнее, потому что будет строиться не на мимолетных чувствах эпатажа, а на глубоком эстетическом понимании созерцателя.
Все это, вполне возможно, звучит консерватистски, но не думаю, что эти два простейших подхода навредят многообразию творчества. Сколько людей – столько душ, и даже эпигоны создают в чем-то отличные вещи. Просто обилие дешевых подделок под искусство начинает раздражать так же, как засилье рекламы и прочих прелестей поп-арта. Нынче важно не допустить того, чтобы антипоп стал тем же попом, только выкрашенным в другой цвет. Именно кич этим грозит, сливая воедино мир культуры массовой с культурой, взявшейся нести флаг «высокой» в наш век.
Вдохновения, Господа! И шедевров!

Примером послужили работы Дэмиэна Хёрста, Вима Дельвоя, новость о «стремяночной выставке» Йоко Оно, работы представителей белорусского актуального искусства и т. д.

Немає коментарів:

Дописати коментар